I
Культура Интернета
Технические системы представляют собой общественный продукт. Общественное производство
определяется культурой, и Интернет здесь не является исключением. Культура
создателей Интернета формировала данную среду, и эти люди одновременно
становились первыми пользователями Сети. Однако на нынешней стадии глобального
распространения Интернета имеет смысл провести границу между
производителями-пользователями и потребителями-пользователями Сети. К числу
производителей-пользователей я отношу тех, результаты
деятельности которых в среде Интернета сразу же возвращаются в техническую
систему, в то время как под потребителями-пользователями подразумеваются те,
кто используют приложения и системы, но не принимают непосредственного участия
в совершенствовании Интернета, хотя их активность в качестве потребителей,
несомненно, оказывает определенное воздействие на эволюцию всей системы. В этой
главе предметом моего рассмотрения будет культура производителей-пользователей
как источник создания Интернета и формирования его конфигурации.
Культура Интернета - это культура создателей Интернета. Под термином
«культура» я подразумеваю набор ценностей и убеждений, определяющих поведение
человека. Повторяющиеся модели поведения способствуют выработке привычек,
которые закрепляются в учебных заведениях и неофициальных общественных
организациях. Культура отлична от идеологии, психологии и системы
индивидуальных представлений. Будучи эксплицитной, она являет собой некую
коллективную конструкцию, выходящую за рамки индивидуальных предпочтений и
оказывающую свое влияние на деятельность носителей этой культуры, в данном
случае - производителей-пользователей Интернета.
Для культуры Интернета характерна четырехслойная структура: техномеритократическая культура, культура хакеров, культура
виртуальной общины и предпринимательская культура. Все вместе они определяют идеологию
свободы, столь широко распространенную в Интернет-сообществе.
Однако эта идеология не выступает в роли основополагающей культуры, поскольку
она не связана напрямую с совершенствованием технической системы: свободу можно
использовать по-разному. Вышеуказанные культурные слои образуют определенную иерархию. Техномеритократическая
культура превращается в культуру хакеров путем внедрения соответствующих правил
и обычаев в кооперативные сети, нацеленные на определенные технические проекты.
Культура виртуальной общины привносит в техническое сотрудничество социальный
аспект посредством трансформации Интернета в среду, характеризующуюся
избирательным социальным взаимодействием и символическим единением друг с
другом. На основе культуры хакеров и общинной культуры формируется
предпринимательская культура, которая занимается получением прибыли от
распространения Интернет-технологий во всех сферах
общества. Без техномеритократической культуры хакеры
представляли бы собой всего лишь специфическое контркультурное
сообщество компьютерных фанатов. Без культуры хакеров общинные сети в Интернете
ничем бы не отличались от остальных альтернативных общин. Аналогичным образом,
без культуры хакеров и общинных ценностей, предпринимательскую культуру нельзя
было бы охарактеризовать как специфическую для Интернета.
Возьмем один пример. Едва ли можно оспорить тот факт, что Билл Гейтс и
компания Microsoft являются олицетворением
предпринимательской культуры (по крайней мере, так было на ранних стадиях
развития компании). Однако, говоря техническим языком, не они оказались
создателями Интернета. Фактически они прозевали его. Хотя Гейтс в молодости и
был хакером, он не являлся частью культуры хакеров. В самом деле, в своем
печально известном «Открытом письме всем тем, у кого есть хобби» (Levy, 2001: 229) он разоблачает хакеров как воров. Провозгласив главенство прав собственности (Гейтс: «Кто может позволить себе делать профессиональную работу
бесплатно?»), он поставил извлечение прибыли выше технического новаторства.
Таким образом, Microsoft олицетворяет собой
разновидность предпринимательства, развивающегося путем коммерциализации
технических новшеств в сфере компьютеризации, но при
этом не разделяющего основополагающих ценностей последней.
С другой стороны, культура хакеров (в социологическом смысле данного
термина) представляется чересчур ограниченной характеристикой культуры
Интернета. Последний зависит не только от
предпринимательства, способствующего распространению Сети по всему обществу, но
и от своих корней в научных кругах, откуда вышли критерии технического
совершенства, оценки работы коллег и открытого обмена информацией о результатах
научных исследований.
Я подробно остановлюсь на исторических корнях и характеристиках каждого их
этих четырех слоев, а затем покажу, как на основе их взаимодействия формируется
культура Интернета. Однако, прежде чем приступать к их
рассмотрению, я хотел бы особо подчеркнуть прямую связь между этими
разновидностями культуры и техническим развитием Интернета. Главное связующие
звено здесь - это открытость и возможность свободного изменения программного
обеспечения Интернета, в частности исходного программного кода. Свободное
распространение исходников позволяет любому человеку
вносить свои изменения в эти программы и разрабатывать новые программы и
приложения по восходящей спирали технического новаторства, основываясь на
принципах сотрудничества и свободной циркуляции технических знаний. Как я уже
упоминал в первой главе, протоколы TCP/IP, на которых была построена
ARPA-INTERNET, являлись открытыми и доступными. Таковыми были в 1970-х годах
операционная система UNIX и протоколы UUCP, сделавшие возможной Usenet News. Таковыми являлись и
модемные протоколы, использовавшиеся при разработке сетей ПК. То же самое можно
сказать и о www-сервере и программе просмотра, браузере Mosaic
и первом коммерческом браузере Netscape Navigator. С небольшими ограничениями таковыми были языки Java и Jini, разработанные
компанией Sun Microsystems.
Таковой является серверная программа Apache,
использовавшаяся в 2001 году большинством web-серверов в мире. Наконец, таковой
является операционная система GNU/Linux и ее
производные. Таким образом, программы с открытыми исходниками
представляют собой главную техническую особенность процесса развития Интернета.
И эта открытость является культурно обусловленной.
Техноэлиты
Прежде всего, открытость обусловливается техномеритократической
культурой, уходящей своими корнями в мир науки. Это культура веры во врожденную
полезность научно-технического развития как ключевой составляющей прогресса
человечества. Таким образом, она является прямым продолжением Просвещения и
современности, как на это указывал Туоми (2000).
Однако ее специфичность заключается в представлении о сообществе технически
компетентных членов, признаваемых этим сообществом в качестве равных. В рамках
данной культуры мерой заслуг становится вклад в дело совершенствования
какой-нибудь технологической системы на благо всего сообщества
первооткрывателей. В качестве такой технологической системы выступает
организация компьютерной сети, составляющая саму суть Интернета. Стандартные
академические ценности стали целевым проектом: создание и совершенствование
глобальной (а в будущем - даже вселенской) электронной системы коммуникации,
способной объединить компьютеры и людей в одно симбиоти-ческое сообщество, которое будет
экспоненциально развиваться на основе интерактивной связи. Такая
техномеритократия имеет следующие основные
особенности:
·
высшей ценностью является техническое открытие
(всегда специфичное компьютерному программированию в сетевом окружении)
·
значимость и относительная важность открытия
определяются вкладом в данную область в целом в контексте решения задач,
поставленных сообществом ученых и технологов. Другими словами, здесь имеют
значение не знания сами по себе, каким бы ни был их теоретический вес, а
определенные, конкретные знания в применении к данной задаче, которые позволяют
совершенствовать данный технический объект в целом (то есть компьютерные
коммуникационные сети или операционную систему)
·
значимость открытия определяется путем его
оценки всеми членами сообщества. Право стать членом сообщества находится в
зависимости от личного вклада претендента, надлежащим образом измеренного и
получившего документальное подтверждение в ходе исторического процесса развития
Интернета. Репутация является определяющим фактором в том, что касается
членства в сообществе и места в его табели о рангах
·
координацией задач и проектов занимаются
авторитетные лица, которые одновременно контролируют ресурсы (главным образом,
компьютеры) и которые заслужили уважение благодаря своей технической
компетенции и пользуются моральным доверием у своих соратников и
единомышленников. Так, Сёрф и Кан
были поставлены Министерством обороны руководить деятельностью
ARPANET и в то же самое время им оказывали доверие большинство их коллег -
разработчиков Интернета
·
для того чтобы добиться уважения в качестве
члена сообщества и, тем более, авторитетной личности, технологи должны руководствоваться
официальными и неофициальными правилами сообщества и не использовать общие
ресурсы (знания) или предоставленные им ресурсы (институциональные должности)исключительно в своих собственных интересах, вне контекста стремления
к общему благу путем совершенствования своего технического мастерства за счет
работы и обучения в Сети. Возможность получения личной выгоды не отвергается,
если это не идет во вред остальным членам сообщества
·
краеугольным камнем всего процесса в целом
является открытый обмен программным обеспечением, а также результатами всех
усовершенствований, проистекающими из такого сетевого сотрудничества. Не будь
этой открытости, члены сообщества следовали бы своим личным
конкурирующим стратегиями процесс коммуникации застопорился бы, что
привело бы к снижению интеллектуальной продуктивности в ходе совместной
деятельности. Указанный принцип мало чем отличается от
основного правила проведения научных исследований, согласно которому все
получаемые результаты должны быть общедоступны и преданы гласности в такой
форме, которая бы делала возможным их рассмотрение и критический анализ
коллегами, а при необходимости - и тиражирование этих данных. Только члены
академических институтов, подчиняющиеся условиям подобного рода проверок,
признаются в качестве ученых в среде им подобных. Именно по этой причине быть
ученым и работать в университете отнюдь не одно и то же.
Таким образом, культура Интернета укоренена в традиции совместного занятия
наукой, приобретения репутации за счет высоких научных достижений, критического
анализа работы коллег и открытости всех результатов научных исследований с
оказанием должного доверия авторам каждого из открытий. Исторически Интернет
создавался в академических кругах и обслуживающих их научно-исследовательских
подразделениях, на профессорских «командных высотах» и в аспирантских «окопах»,
откуда соответствующие ценности, обычаи и знания проникли в культуру хакеров.
Хакеры
Пекка Химанен (2001)
считает этику хакеров культурной характеристикой информационализма.
Будучи согласным с ним в общих чертах, я конкретизирую
данный анализ для случая Интернета. Культура хакеров играет главную роль в
построении Сети по следующим двум причинам. Во-первых, можно доказать, что она
является питательной средой для выдающихся технических инноваций благодаря ее принципам
сотрудничества и свободной коммуникации. Во-вторых, она выступает в качестве
передаточного звена между знаниями, порожденными техномерито-кратической
культурой, и предпринимательской деятельностью, которая способствует
распространению Интернета по всему обществу в целом. Однако первым делом нам
здесь необходимо определиться с тем, что мы будем подразумевать под культурой
хакеров, поскольку двусмысленность данного понятия является источником
недоразумений (Himanen, 2001; Levy,
2001).
Хакеры вовсе не такие, какими их изображают средства массовой информации. Они не являются безответственными компьютерными чудаками, стремящимися взламывать коды, незаконно проникать в системы или вносить беспорядок в компьютерный график. Тех, кто ведет себя подобным образом, называют «крэкерами» (взломщиками), и они, как правило, отвергаются культурой хакеров, хотя я лично считаю, что, выражаясь аналитически, крэкеры и прочие киберперсонажи (типа «warez dOOdz», многие из которых относятся к категории «похитителей сценариев») принадлежат к субкультурам более обширного и в общем-то недеструктивного мира хакеров. Один из ведущих аналитиков и обозревателей культуры хакеров, ее идол Эрик Реймонд, дает понятию «хакер» в известной степени тавтологическое определение: хакеры - это те, кого культура хакеров признает в качестве таковых. А вот что он говорит о культуре хакеров:
«Это сообщество, общая культура высококвалифицированных программистов и
мастеров организации сетей, чья история началась несколько десятилетий тому
назад с первых миникомпьютеров, работавших в режиме разделения времени, и
ранних экспериментов с Arpanet» (Raymond,
1999: 231). Он относит появление термина «хакер» ко
временам Tech Model Rail Road Club
и Лаборатории искусственного интеллекта Массачусетского технологического
института. Однако данное им определение является чересчур широким, и под него
могли бы попасть все высококвалифицированные компьютерные программисты,
занимавшиеся построением ARPANET и разработкой Интернета. Нам нужно более
конкретное определение хакера для идентификации действующих лиц процесса
перехода от инновационной среды, основанной на академических и
институциональных принципах, к самоорганизующимся сетям, выходящим за рамки
организационного контроля.
В более узком своем значении культура хакеров, по моему мнению, соотносится
с определенной системой ценностей и убеждений, появившейся в среде компьютерных
программистов, взаимодействовавших друг с другом в режиме онлайн
в рамках независимых проектов креативного
программирования (Levy, 2001). Здесь необходимо
подчеркнуть два важных обстоятельства. С одной стороны, независимость проектов
по сравнению с институциональными или корпоративными заданиями. С другой
стороны, тот факт, что использование компьютерных сетей создает
материально-техническую основу для институциональной автономии. В этом смысле
Интернет по своему происхождению являлся творением техномеритократической
культуры, которая затем превратилась в фундамент для своей собственной
технологической модернизации благодаря вкладу со стороны культуры хакеров,
взаимодействующей с ней внутри Сети.
Для того чтобы лучше понять специфические ценности и
социальную организацию культуры хакеров, рассмотрим процесс развития движения
за открытые исходники, являющегося продолжением
первоначального движения за свободное программное обеспечение. Как я
указывал ранее, открытый исходник в каком-то смысле
представлял собой структурную характеристику развития Интернета, поскольку
информация обо всех основных технических разработках в данной области передавалась
в университеты, а затем распространялась через Сеть для общего пользования. Что же касается движения за свободное программное обеспечение,
которое было вполне осознанной практикой, давшей начало движению за открытые исходники, то оно обязано своим происхождением выступлениям
в защиту открытости исходного кода UNIX.
UNIX представляла собой мощную передовую операционную систему, созданную в
1969 году Кеном Томпсоном из Bell Laboratories
корпорации ATT на базе операционной системы с разделением времени MULTICS.
Другой хакер из Bell Laboratories
(и тоже, как и Томпсон, являвшийся аспирантом Беркли), Деннис
Ритчи, изобрел новый язык С
для использования его в UNIX Томпсона. Оба они занимались своими разработками,
не имея на то соответствующих указаний со стороны руководства Bell Labs. UNIX превратилась в
программную среду для всех видов систем, тем самым
избавив программистов от необходимости придумывать специальные языки для каждой
машины: программное обеспечение стало мобильным, что сделало возможной коммуникацию
между отдельными компьютерами и совместное программирование.
Когда в 1974 году правительство США заставило АТТ обнародовать результату
исследований Bell Labs, та
распространила UNIX вместе с ее исходным кодом среди университетов, назначив
чисто символическую цену. В 1977 году группой студентов-компьютерщиков из
Беркли, возглавлявшейся Биллом Джоем и Чаком Хал-ли,
в сотрудничестве с Кеном Томпсоном и Bell Labs была создана Berkley Software Distribution (BSD) -
улучшенная версия UNIX. Аспиранты-компьютерщики в Соединенных Штатах и других
странах сделали UNIX основным языком своих компьютеров PDP-11 и VAX. Как уже
говорилось в первой главе, коллективом специалистов по UNIX из Беркли (Computer System Research Group2) были разработаны UNIX-совместимые средства
поддержки для протоколов ARPANET, позволявшие решить проблемы организации сетей
на основе программы UUCP и обеспечить связь между ARPANET и Usenet,
что в итоге помогло раздвинуть рамки Интернета.
К началу 1980-х годов сложились три вида компьютерных культур,
ассоциировавшихся с определенными комбинациями различных типов ЭВМ и
предпочтительных языковых программ: культура ARPANET, базировавшаяся на машинах
PDP-10 компании DEC и отдававшая предпочтение языку LISP; культура UNIX,
использовавшая язык С; и культура персональных компьютеров,
основанная на использовании микроЭВМ и языка BASIC на
гораздо более низком техническом уровне по сравнению с первыми двумя
культурами. Затем, в течение всего лишь нескольких лет, все три культуры
испытали сильные технико-институциональные потрясения и претерпели
соответствующую трансформацию. ARPA решило оказать поддержку созданию
операционной системы, которая смогла бы стать общей для всех исследователей и
научных работников, в то время как большинство университетов, сотрудничавших с
ARPA по контрактам, пожелали выйти из зависимости от DEC и выпускаемых ею
машин. Результатом последовавших обсуждений стало решение ARPA поддержать
разработку UNIX в качестве надежной общей операционной системы, способной
работать на самых разных машинах. В итоге BSD - созданная в Беркли версия UNIX
- стала самой перспективной операционной системой. Между разработчиками того и
другого варианта UNIX - из АТТ и Беркли - велись бесконечные сражения на
правовом поле, поскольку АТТ попыталась заявить права собственности на эту
систему, однако при этом стороны заимствовали опыт друг друга, в результате
чего к началу 1990-х годов" их программы оказались весьма похожими. В 1994
году дело закончилось урегулированием в судебном порядке, позволявшим свободное
распространение UNIX и в то же самое время допускавшим существование
базирующихся на UNIX систем, находящихся в частной собственности. В ходе этого
процесса, однако, группа из Беркли исчерпала все свои ресурсы и лишилась
финансирования. В результате появилось несколько версий BSD (Net BSD, Free BSD, Open BSD), поскольку различными объединениями хакеров были
разработаны свои собственные варианты программного обеспечения в духе традиций
UNIX.
Прогресс в области микроэлектроники также способствовал трансформации мира
вычислительной техники. Появление в 1983 году микросхемы Motorola
68 000 позволило создать микрокомпьютеры с невероятными вычислительными
возможностями. Группой молодых специалистов по вычислительной технике из
Стэнфорда с участием нескольких человек из Беркли (включая Билла Джоя) была образована компания Sun
Microsystems (по первым буквам Stanford
University Networks). Ее
UNIX работала на микросхемах 68000, позволяя использовать доступные рабочие
станции. Позже выпускавшиеся ими машины перешли на систему Solaris
- частную версию операционной системы UNIX.
Что касается культуры персональных компьютеров, основы которой заложили
программисты MS-DOS и Macintosh, то, согласно Реймонду (1999), численность ее носителей была намного
выше, чем у культуры «сетевой нации» пользователей UNIX. Но само сообщество
пользователей среды DOS/Mac никогда не становилось
осознающей себя культурой. Сделаться таковым ему мешало отсутствие реально
всеобъемлющей сети, сопоставимой по своим масштабам с UUCP или Интернетом.
Совместное хакерство ограничивалось фактором отсутствия сетевой структуры. И Реймонд (1999: 21) делает вывод: «Мейнстрим
хакерства, (дез)организованный
посредством Интернета и до сих пор в значительной степени отождествляемый с
технической культурой UNIX, не заботился о коммерческих услугах. Для них
требовались лучший инструментарий и больше Интернета, и дешевые 32-разрядные ПК
обещали обеспечить каждого и тем и другим».
Необходимым условием для расширения нового компьютерного «фронтира» [Фронтир - новые земли,
которые занимали пионеры, продвигаясь от восточного к западному побережью США]
являлась доступность нового мощного программного обеспечения, способного
работать на машинах любого типа и связывать между собой серверы Интернета.
UNIX обеспечивала общую среду, позволявшую передовым исследователям
обмениваться информацией в процессе разработки программ для сетей и серверов.
Однако, после того как в 1984 году АТТ лишилась своих
прав, Bell Laboratories на
законных основаниях заявила о своих правах на UNIX. Как уже упоминалось в первой
главе, Ричард Столлмен, программист из Лаборатории
искусственного интеллекта MIT, вместе с небольшой группой своих
единомышленников взялся решить грандиозную задачу создания новой операционной
системы, продолжающей UNIX, но не попадающей под авторское право на UNIX, а
именно GNU (по первым буквам «GNU is not UNIX»). Столлмен превратил
свою работу в политическую компанию по защите свободы слова в эпоху
компьютеризации, учредив Free Software
Foundation (FSF) - Фонд свободного программного
обеспечения и провозгласив в качестве основополагающего права принцип свободной
коммуникации и использования программного обеспечения. Он единолично основал
движение за доступность программного обеспечения и стал одним из кумиров
культуры хакеров. Однако его политических убеждений оказалось недостаточно для
того, чтобы преодолеть серьезнейшие технические препятствия, с которыми ему
пришлось столкнуться в процессе создания новой операционной системы,
равноценной UNIX, но все же отличной от нее. В то время как публикация в Сети
результатов работы его команды подготовила почву для будущего открытого
программного обеспечения, созданная им система (HURD) до 1996 года
по-настоящему так и не заработала. По общему мнению, причиной этого стали вовсе
не ограничения технического характера, поскольку Столлмен
был (и остается) корифеем в области разработки программного обеспечения,
подтверждением чего явилась его знаменитая программа редактирования. Однако он
не до конца представлял себе потенциал объединения сил. Только сотням, тысячам
занимавшихся одним делом умов, с добровольным разделением труда и свободной, но
эффективной координацией функций, было под силу решить грандиозную задачу
создания операционной системы, способной обеспечить непростое управление
объединенных посредством Интернета компьютеров, мощности которых день ото дня
возрастали.
Тем временем частная собственность на системы UNIX препятствовала свободному
обмену информацией о разработках программного обеспечения. В 1994 году группа
занимавшихся UNIX специалистов из Беркли была распущена. Воспользовавшись этой
ситуацией, рынком программного обеспечения (операционных систем) завладела
компания Microsoft; хотя ее технология была хуже, у
нее не оказалось достойных конкурентов. Альтернатива возникла в лице
операционной системы GNU/Linux, ставшей продолжением
работы Столлмена, но основанной на совершенно иной
методологии, по воле случая предложенной Линусом Тор-вальдсом. Если использовать лексику Реймонда
(1999), «базарный» подход к программному обеспечению достиг цели там, где «собо-ростроительные» принципы разработки (и коммерческие, и
ха-керские) потерпели крах.
Как уже упоминалось в первой главе, Линус Торвальдс, студент Университета Хельсинки, получив в 1991
году свой первый Intel 386 PC, нуждался в
операционной системе для него. Испытывая недостаток в ресурсах, он посвятил
несколько месяцев разработке своего собственного ядра системы UNIX для машин
серии 386, используя для его реализации компилятор GCC
(для языка С). Он назвал свое творение Freix, однако
администратор сервера переименовал его в Linux.
Нуждаясь в помощи и желая подключить других к этой работе, Линус
опубликовал исходный код в Интернете и обратился с предложением о
сотрудничестве. Он продолжал посылать в Сеть новые сообщения о своих усовершенствованиях.
То же самое делали и сотни хакеров, подключившихся к данному проекту. Частое
обновление, широкое сотрудничество и полная открытость информации позволяли
производить тщательную проверку и отладку кода, в результате чего к 1993 году Linux по своему уровню превзошла частные системы UNIX. С
течением времени наиболее конкурентоспособными коммерческими системами UNIX
оказались те из них, которые включали в себя пакет программ Linux
и соблюдали ее правила в отношении открытости исходного кода.
Linux получила широкое признание в качестве одной
из наиболее надежных операционных систем, в частности для компьютеров,
работающих в сети Интернет. В 2001 году в мире насчитывалось около 30 миллионов
пользователей Linux. В этом же году Linux была принята на вооружение рядом государств (включая
Бразилию, Мексику, Индию, Китай и Францию), которые
всячески способствовали ее распространению. Правда, подавляющее большинство
операционных систем Linux применяются в web-серверах
и в больших компьютерах для обслуживания крупных сетей. Для большинства
индивидуальных пользователей Linux является чересчур
сложной в использовании, не обеспечивая простого пользовательского интерфейса.
Тем не менее в ее ядре или производном программном
обеспечении нет ничего такого, что исключало бы возможность разработки
дружественных по отношению к пользователю приложений, способных добиться успеха
на ключевом для компании Microsoft рынке. В самом
деле, создается впечатление, что основным препятствием для развития Linux в соответствии с потребностями конечных
потребителей-пользователей является отсутствие интереса со стороны искушенных
программистов к созданию подобного рода приложений. Поэтому ориентированная на
пользователя коммерциализация Linux с сохранением ее
принципов открытости исходников, по-видимому, станет
следующим «фронтиром» движения за
открытые исходники.
Каковы же отличительные особенности культуры хакеров и как они соотносятся с
развитием Интернета? Прежде всего, она основывается на том, что я называю техномеритократической культурой, которая, если
воспользоваться метафорой в терминологии программного обеспечения, представляет
собой код ядра культуры хакеров. Иными словами, все вышеупомянутые
характеристики применимы и к культуре хакеров. Особенно
важной здесь является такая всеобъемлющая цель, как достижение максимальной
продуктивности и технического совершенства, поскольку именно это определяет
общую потребность в совместном использовании исходных кодов и сохранении их
открытыми. Как говорит Реймонд (1999: 170),
«открытый для всех доступ к исходному коду - это единственный масштабируемый
способ достижения высокой надежности и качества». Многие эксперты, вероятно,
будут с ним в этом согласны, однако здесь имеет значение не столько
правильность данного утверждения, сколько его воздействие на культуру хакеров:
если хакеры верят в это, то они построят общество вокруг открытых исходников, чтобы повысить эффективность своей
деятельности. Но более высокая эффективность, если рассматривать ее в отрыве от
института поощрений и вознаграждений, требует строго придерживаться системы
ценностей, сочетающих радость творчества с авторитетом среди своих коллег.
Главным звеном в этой системе ценностей является свобода. Свобода творить,
свобода использовать любые доступные знания и свобода распространять их в любом
виде и по любому выбранному хакером каналу. Фактически Ричард Столлмен основал свой Free Software Foundation, руководствуясь
этим принципом свободы, безотносительно к качеству программного обеспечения,
являющегося продуктом такой свободы и сотрудничества. Для большинства других
хакеров свобода, не будучи единственной ценностью (главная цель - технические
инновации, причем наслаждение от процесса творчества представляется даже более
важным, нежели свобода), несомненно, является неотъемлемой составляющей их
мировоззрения и их деятельности в качестве хакеров. Парадоксально, но именно
из-за этого принципа свободы многие хакеры также заявляют право выбирать
коммерческую судьбу своих инноваций. При обязательстве не изменять тому, что
считается самым главным из всего - принципу свободного доступа к информации о
любой программе с правом изменения последней.
Свобода сочетается с сотрудничеством посредством практики «культуры
дарения», в конечном итоге приводящей к «экономике дарения». Хакер публикует
свои предложения по разработке программ в Сети в надежде на ответные жесты
доброй воли. «Культура дарения» в мире хакеров обладает своей спецификой по
сравнению с другими аналогичными культурами. Престиж, репутация и общественное
уважение соотносятся со значимостью подарка для общества. Таким образом, здесь
имеет место не только ожидание ответной реакции на собственную щедрость, но и
непосредственное удовлетворение хакера от демонстрации своей изобретательности.
Кроме того, возможность удовлетворения заключена в самом объекте дарения, он
имеет не только меновую, но и потребительскую стоимость. А признание приносит
не только дарение, но и соучастие в создании ценного продукта (передового
программного обеспечения).
Нередко в качестве отличительной черты культуры хакеров (кроме
удовлетворения достижением высокого положения в обществе) называется внутреннее
наслаждение от процесса творчества. Это сближает ее с миром искусства и с
психологическим влечением к созиданию, выявленном Чиксентмихальи (1997). Становление хакера начинается с
индивидуального импульса к творчеству, не зависящего от организационной
установки на такое творчество. По этой причине хакеры появляются в научных
кругах и в средней школе, в корпоративном бизнесе и на задворках общества. Для
своего интеллектуального существования им не нужны никакие институты, однако
они зависят от создаваемого ими сообщества, построенного вокруг компьютерных
сетей.
Культура хакеров, основанная на активном членстве в сообществе,
структурированном согласно обычаям и принципам неофициальной общественной организации,
проникнута духом общинности. Культуры не создаются из
нестабильных ценностей. Они уходят корнями в институты и организации. Такая
организация есть и у культуры хакеров, но она является неофициальной, то есть
не навязанной общественными институтами. Так, например, в сообществе Linux есть «старейшины племени» (большинство из них моложе
30 лет) с Линусом Торвальдсом
в качестве высшей власти. Они являются владельцами и координаторами (maintainers) каждого проекта. К примеру, Линус владеет и следит за ядром Linux,
поскольку он создавал его с самого начала. В других случаях осуществляется
коллективное руководство с ротацией координаторов, как это имеет место в
сообществе серверов Apache. Помощники помогают
обслуживать подсистемы проектов, производных от первоначального проекта.
Модульная структура программного обеспечения Linux
делает возможным появление множества проектных ответвлений без какого-либо
ущерба для совместимости. Разработчики новых проектов по собственной инициативе
берутся за их реализацию, в то время как остальные, рядовые члены сообщества,
оказывают им посильную помощь в тестировании и отладке новых программ, а также
принимают участие в обсуждении проблем, встречающихся в их собственной практике
программирования. Главное здесь - это по возможности избегать «разветвления»,
то есть рассредоточения энергии сообщества на множестве разных направлений.
Однако и эта альтернатива становится приемлемой, когда все другие способы
разрешения противоречий оказываются исчерпанными.
Само собой разумеется, что здесь отвергаются деньги, формальные права
собственности и институциональные полномочия в качестве источника власти и
репутации. Власть, основанная на высоком техническом мастерстве или на
сделанном ранее вкладе в разработку программного кода, получает признание
только в том случае, если ее представители не дают ни малейшего повода подозревать
себя в том, что они пекутся в основном только о собственных интересах. Другими
словами, сообщество признает иерархию превосходства и старшинства столь долго,
сколь долго эта власть заботится о благосостоянии сообщества в целом, что
подразумевает возможность частого появления новых племен и их противоборства
друг с другом. Однако основные расхождения определяются не личностными или
идеологическими факторами: они имеют чисто технический характер. Сказанное не
означает, что конфликты на этой почве оказываются менее острыми. Технические
субкультуры могут использовать все имеющиеся в их распоряжении ресурсы для
подрыва позиций конкурирующих с ними техносообществ.
Так, основной водораздел в мире открытого программного обеспечения проходит
между традицией BSD и традицией GNU/Linux.
Соответствующие общественные правила и обычаи
внедряются и подлежат обязательному соблюдению всеми пользователями Сети.
Правонарушители подвергаются санкциям в форме открытого «флейминга»
[От англ. flame - «пламя»: забрасывание гневными
письмами по электронной почте или бурное и нелицеприятное обсуждение на
публичных электронных форумах] и публичного порицания, а в случае серьезных прегрешений
- исключению.из сообщества и
тем самым из числа коллективных творцов передового программного обеспечения.
Интернет представляет собой организационную основу для этой культуры.
Сообщество хакеров в общем и целом является и
глобальным и виртуальным. Хотя оно допускает возможность физических контактов
(вечеринки, конференции, выставки), взаимодействие здесь осуществляется главным
образом по Сети. Большинство хакеров знают друг друга только по Интернет-именам. Но отнюдь не потому, что они скрывают свою
личность. Наоборот, их личности как личности хакеров - это используемые в Сети
имена. Хотя высшая степень узнавания обычно ассоциируется с идентификацией по
действительным именам, в целом неофициальность и виртуальность являются
наиболее характерными особенностями культуры хакеров, особенностями, которые
резко отличают данную культуру от академической культуры и других проявлений меритократической культуры. По этой причине исследователи
ARPA, практиковавшие хакерство (творческое программирование на основе открытых исходников) и являвшиеся
создателями Интернета, не были хакерами в культурном смысле.
С культурой хакеров связано несколько мифов, стоящих того, чтобы их
развеять. Один из них - это ее психологическая мар-гинальность. В самом деле, здесь налицо и глубоко
укоренившееся чувство превосходства над остальным миром компьютерных невежд, и
склонность к общению с компьютером либо с людьми посредством компьютера, с
концентрацией внимания главным образом на вопросах программного обеспечения, не
доступных пониманию остального человечества. Близость к миру музыки, искусства
или литературы можно также усмотреть и в постоянном стремлении разорвать
соединяющие их с обществом узы и переселиться в компьютерный мир. Однако здесь
будет уместно сказать, что большинство хакеров живут нормальной жизнью (по
крайней мере, столь же нормальной, что и большинство людей), что вовсе не
означает, что хакеры (или кто-либо еще) подстраиваются под какую-то стандартную
модель поведения, сообразуясь с господствующей в нашем обществе идеологией.
Так, например, Линус Торвальдс,
подобно многим другим, является примерным семьянином, живя размеренной жизнью с
женой и детьми в Силиконовой долине. Однако, если вам доведется попасть на
конференцию хакеров, вы сможете увидеть множество одетых в черное людей,
кое-кого с бородами (если они находятся в возрасте, позволяющем их отпустить),
большинство из которых щеголяют в вызывающего вида футболках (типа «BURN Venture Capital BURN» [«Выжги
клеймо венчурного капитала» или «Потрать деньги венчурного инвестора» (амер. слэнг)]). Нередко на таких
футболках встречаются ссылки на любимые фильмы их обладателей (с учетом
возраста последних): «Звездные войны», «Матрица», «Враг государства».
Однако подобный фольклор не является прерогативой хакеров: это одно из многих
проявлений молодежной культуры того времени и тех мест, в которых живут хакеры.
В самом деле, серьезные хакеры являются хакерами
прежде всего в онлайне. Если бы постмодернистские
антропологи очутились на собрании хакеров и попытались идентифицировать родовые
кланы на основании этих признаков, они бы не уловили сущности данной культуры,
поскольку, как подчеркивает Уэйнер (2000), культура
хакеров и ее внутренние особенности связаны только с умственными построениями и
техническими навыками.
Другой популярный миф, нередко распространяемый самими кумирами хакеров,
заключается в том, что сотрудничество, свобода и «культура дарения» способны
развиваться только в условиях новой, нематериальной производственной системы,
которая образуется в постдефицитном обществе.
Согласно этой точке зрения, лишь после того как люди
удовлетворят свои основные потребности, они получат возможность посвятить свою
жизнь интеллектуальному творчеству и только тогда они смогут создать «культуру
дарения». Однако этот миф фактически опровергается практикой хакеров в бедных
странах, таких как Россия или страны Латинской Америки. Как раз в условиях
крайней бедности, когда творчески мыслящие индивидуумы лишены доступа к
соответствующим ресурсам, они оказываются вынужденными искать и находить свои
собственные решения, что они и делают. Социальные цели новаторства весьма
разнообразны, они не могут быть сведены к одним лишь только материальным
условиям жизни. Однако общим для всей культуры хакеров моментом, присутствующим
во всех социальных контекстах, является стремление заново изобрести пути и
средства связи с компьютерами и при помощи компьютеров, с построением
симбиотической системы из людей и компьютеров, взаимодействующих друг с другом
через Интернет. Культура хакеров по своей сути представляет собой культуру
конвергенции человеческих существ и их машин в процессе ничем не ограниченного
взаимодействия. Это культура технического творчества, основанного на свободе,
сотрудничестве, взаимности и непринужденности.
Однако существуют субкультуры хакеров, базирующиеся на политических
принципах, а также на личном протесте. По мнению Ричарда Столлмена,
достижение технического превосходства является вторичным по отношению к
фундаментальному принципу свободы программного обеспечения, что кажется ему главной
составляющей свободы слова в эпоху информации. Действительно, он был активным
участником движения за свободу слова в годы его студенчества в Беркли. Его фонд
Free Software Foundation занимается защитой прав программистов на
продукты их деятельности, он мобилизует и консолидирует сообщество хакеров в
попытках добиться сохранения их коллективных творений от посягательств правительств и корпораций. Другие хакерские группы
создаются на основе либертарианских политических
принципов, таких как защита свободы выражения и частной жизни в Интернете.
Наглядным примером здесь может служить Electronic Frontier Foundation -
организация, созданная в 1990 году Джоном Перри Барлоу и Митчем Капуром с целью противодействия контролю государства над
Интернетом. Они сыграли важную роль во всеобщей мобилизации сил, что в конечном
итоге привело к отмене американскими судами принятого в 1995 году Communication Decency Act - Акта о благопристойности в телекоммуникациях (см.
шестую главу). Барлоу и Капур
олицетворяют собой любопытную связь между некоторыми из социальных субкультур
периода после 1960-х годов и культурой хакеров. Люди помнят Барлоу
как текстовика рок-группы Grateful
Dead, но он еще и скотовод из Монтаны
в третьем поколении, ныне расходующий немалую часть своего времени на поездки
по свету, где он активно проповедует свободу и Интернет. Что касается Капура, то он, являясь блестящим программистом (он
создатель программы Lotus) и зарабатывая на этом
немалые деньги, еще и учитель медитации, погруженный в спиритуализм.
Прочие хакеры узнают себя в образах киберпанков из
научно-фантастических романов. Они создают в Интернете свою социальную
автономию, борясь за сохранение своей свободы от посягательств
властей, включая попытки поглощения корпоративными СМИ
Интернет-провайдеров. На границах этой мятежной хакерской субкультуры
появляются крэкеры. Большинство из них - это
индивидуумы, зачастую совсем юные, пытающиеся заявить о себе, но обладающие,
как правило, весьма ограниченными техническими познаниями. Остальные, вроде Кевина Митника, сочетают
техническую смекалку со стратегией политического саботажа в своих попытках
следить за миром, который следит за ними. Подобного рода поведение необходимо
отличать от киберпреступления - грабежа через
Интернет в целях личной наживы, старой привычки «белых воротничков»,
осуществляемой ныне с использованием новых технических средств. Большинство политических
крэкеров занимаются построением кооперативных и
информационных сетей (с соблюдением необходимых мер предосторожности), нередко
распространяя код криптотехнологии, что могло бы
помочь формированию подобных сетей вне досягаемости органов слежки. При этом
«линия фронта» перемещается от права людей на шифрование (против государства) к
праву людей на расшифровывание (против корпораций) (Levy,
2001; Пэтрис Рименс,
частная переписка, 2001).
Крэкеры являются головной болью для мэйнстрима культуры хакеров, поскольку они компрометируют
сообщество в целом, портя его имидж клеймом безответственности, в нанесении
которого весьма преуспели СМИ. Тем не менее в
контексте нашего анализа мы обязаны признать многообразие мира хакеров, сделав
особое ударение на том, что объединяет всех его членов независимо от их
идеологических разногласий и особенностей поведения: коллективной вере в
могучий потенциал компьютерных сетей и решимости сберечь эту технологическую
силу как общее благо, по крайней мере для сообщества хакеров.
Виртуальные общины
Культурные источники Интернета, однако, не могут быть сведены к ценностям
технарей-новаторов. Первые пользователи компьютерных сетей создавали «виртуальные
сообщества» - термин, введенный Говардом Рейнгольдом (1993/2000), - а эти сообщества становились
источниками ценностей, образцами для которых служили модели поведения и
социальная организация. Пользователи Usenet
News, FIDONET и BBS разрабатывали и распространяли
новые формы и способы использования сети: обмен сообщениями, списки почтовой
рассылки, чаты, многопользовательские игры (продолжение первоначальных
многопользовательских игр-приключений, или MUD), телеконференции и т. д.
Некоторые из пользователей, вовлеченных в этот процесс социального
взаимодействия, имели серьезную техническую подготовку, как, например,
разработчики ARPANET, создавшие самый первый тематический список рассылки SF-Lovers (для любителей научной фантастики),
благодаря терпимости, проявленной со стороны Министерства обороны. Многие
первоначальные пользователи UUCP также были носителями культуры хакеров. Однако
большая часть пользователей большинства сетей периода 1980-х годов и позже
отнюдь не являлись искушенными в программировании. И когда в 1990-х годах
началось лавинообразное распространение Всемирной паутины по всему свету,
миллионы пользователей стали приносить в Сеть свои социальные инновации,
используя ограниченный багаж технических знаний. Тем не менее
их вклад в формирование и развитие Интернета, включая большое число его
коммерческих приложений, оказался решающим. Так, к примеру, одной из первых BBS
в районе залива Сан-Франциско стала имевшая
сексуальную ориентацию система Kinky Komputer, положившая начало процветающей разновидности
онлайновой практики, как частной, так и коммерческой, с прицелом на грядущие
годы. A Institute for Global Communication (IGC),
организация, также учрежденная в Сан-Франциско,
связала между собой несколько первых компьютерных сетей, пользователи которых
занимались решением общественно значимых вопросов, таких как защита окружающей
среды и сохранение мира на земле. IGC сыграла важную роль в создании женской
компьютерной сети (
Таким образом, в то время как культура хакеров закладывала технические
основы Интернета, общинная культура определяла его социальные формы, процессы и
области применения. Что эта культура собой представляет? Чуть дальше я подробно
остановлюсь на общественном использовании Интернета, а также на сложившихся
привычках и социальных моделях поведения, сложившихся из практики виртуальных
сообществ (см. четвертую главу). Здесь же я хочу сосредоточить внимание на
специфике культурных ценностей и социальных правил, порождаемых подобной
практикой, в той мере, в какой они связаны со структурированием Интернета (Hiltz and Turoff,
1995; Rheingold, 1993/2000).
Истоки онлайновых сообществ были весьма близки контркультурным
движениям и альтернативному образу жизни, начавшим зарождаться на исходе 1960-х
годов. Район залива Сан-Франциско в 1970-х годах стал
колыбелью для нескольких онлайновых сообществ, экспериментировавших с
компьютерными коммуникациями, среди которых были легендарные проекты Homebrew Computer Club и Community Memory. В 1985 году в районе Залива начала действовать одна
из наиболее передовых конференц-систем WELL,
созданная Стюартом Брэндом (биологом, художником и
компьютерным фанатом, автором Whole Earth Catalog - произведения, в
шутливой манере описывающего контркультуру 1970-х годов) и Ларри
Брильянтом (членом коммуны шутников Hog Farm, одним из организаторов фестиваля в Вудстоке). Среди первых менеджеров, держателей серверов и
спонсоров WELL были выходцы из сельских общин, компьютерные хакеры, а также
многочисленные «дедхеды» - поклонники рок-группы Grateful Dead. Как уже упоминалось в первой главе, сеть FIDONET была
запущена в 1983 году Томом Дженнингсом с весьма неопределенной анархической
программой развития. Амстердамская сеть Digital City развивалась как реакция на движение сквоттеров 1970-х годов, и, как минимум, один из ее
основателей был тесно с ними связан. Многие из первых онлайновых конференций и
BBS, по-видимому, появились из потребности в создании некоего подобия
коммунальной атмосферы после неудачных экспериментов на почве контркультуры в
материальном мире.
По мере увеличения масштабов и расширения сферы влияния виртуальных
сообществ их первоначальные связи с контркультурой, однако, ослабевали. Компьютерные
сети становились источником самых различных ценностей и интересов. Выражаясь
эмпирически, единой общинной культуры Интернета как таковой просто не
существует. Большинство наблюдателей, от Говарда Рейнгольда до Стива Джонса, делают особое ударение на
необычайном многообразии виртуальных сообществ. Более того, их социальные
характеристики имеют свойство определять и их виртуальную культуру. Так,
многопользовательские игры (MUD) представляют собой привилегированную зону
ролевой игры и фальсификации личности - к вящему удовольствию постмодернистских
теоретиков. Однако, насколько мы можем судить,
большинство MUD-игроков были или являются тинейджерами
либо студентами колледжей, для которых такие онлайновые игры в немалой степени
становятся выражением типичного ролевого поведения, свойственного этому периоду
жизни, когда подростки нередко проводят эксперименты над своей личностью.
Пользователи имеют обыкновение приспосабливать новые технологии под собственные
интересы или нужды. Во Франции сильно обюрокраченная официальная сеть Minitel стала популярной благодаря одной из ее систем - Messageries Roses, имевшей
сексуальную направленность. Все общественные движения - от кампаний в защиту
окружающей среды до крайне правых идеологий (нацизм, расизм и т. д.) -
использовали гибкость Сети для распространения своих воззрений и для
объединения друг с другом внутри отдельных стран и в глобальном масштабе.
Социальный мир Интернета столь же многообразен и противоречив, как и само
общество в целом. Таким образом, какофония виртуальных сообществ не
представляет собой систему более или менее связанных между собой ценностей и
общественных правил, как это имеет место в случае культуры хакеров.
Тем не менее эти сообщества функционируют,
основываясь на двух главных, общих для всех культурных ценностях. Первая из них
- это ценность горизонтальной, свободной коммуникации. Практика виртуальных
сообществ представляет собой практику глобальной
свободы слова в эпоху господства медийных
конгломератов и цензур государственных бюрократий. По словам
Джона Гилмора, «Сеть воспринимает цензуру как зло и
старается избежать ее» (цит. по: Rheingold, 1993: 7). Эта свобода для многих высказывать
свое мнение и доводить его до сведения многих других, высоко ценившаяся начиная
с самых первых сеансов онлайновой коммуникации, стала одной из фундаментальных
ценностей Интернета. Вторую общую для всех ценность, обязанную своим
происхождением виртуальным сообществам, я бы назвал самонаправляемой
организацией сети. Иными словами, это возможность для каждого найти его (или
ее) собственное место в Сети, а если не получается, то создать его (или ее)
собственную информацию и опубликовать ее в Интернете, тем самым
инициируя появление новой сети. Начиная с примитивных BBS 1980-х годов и кончая
сложнейшими интерактивными системами на рубеже веков, самопубликация,
самоорганизация и самостоятельное построение сетей образуют модель поведения,
которая внедряется в Интернет, а затем распространяется из него по всему
социальному пространству. Таким образом, хотя общинный источник культуры
Интернета по своему составу является весьма разношерстным, он, тем не менее,
идентифицирует Интернет как технологическую среду, обеспечивающую
горизонтальную коммуникацию, и как новую разновидность свободы слова. Он также
закладывает основу для самонаправляемого построения
сети в качестве способа организации, взаимодействия и генерации идей.
Предприниматели
Выход Интернета за пределы внутреннего круга научно-технических работников и
сферы виртуальных сообществ и его распространение по всему обществу в целом
были осуществлены при помощи бизнесменов-предпринимателей. Это произошло только
в 1990-х годах, но с молниеносной быстротой. Поскольку в качестве движущей силы
его распространения выступали деловые фирмы, определяющим фактором в формировании
Интернета стали его коммерческие приложения. Однако, поскольку последние
основывались на формах и процессах, разработанных представителями общинной
культуры, хакерами и технической элитой, в конечном итоге получилось, что
Интернет детерминирован бизнесом ничуть не больше, чем любые другие сферы жизни
нашего общества. Не меньше, но и не больше. В сущности, более важным моментом,
нежели доминирование коммерции в Интернете на рубеже веков, представляется
характер предпринимательской деятельности, которую Интернет помогал развивать.
И поэтому отнюдь не кажется странным утверждение, что
Интернет видоизменял бизнес в той же степени (если не в большей), в какой
бизнес видоизменял Интернет.
Интернет являлся необходимым средством и движущей силой процесса
формирования новой экономики, основанной на новых правилах и методах
производства, управления и экономических расчетов. В третьей главе я подробно
проанализирую взаимоотношения Интернета и современной экономики. Здесь же я
хотел бы остановиться на культурном аспекте деятельности занимавшихся
Интернетом предпринимателей, поскольку культура является источником идей. При
отсутствии идей люди бездействуют, но без деятельности этих предпринимателей,
руководствовавшихся определенной системой ценностей, не было бы современной
экономики, распространение Интернета происходило бы гораздо более низкими
темпами, и он имел бы совсем другие области применения.
Если мы обратимся к истории образования Интернет-компаний
в Силиконовой долине - колыбели этой новой индустрии, - то на основании анализа
практики предпринимателей, создававших эти фирмы под соответствующие
технические и коммерческие проекты, можно будет выделить ряд особенностей
культурного характера. Ключевым моментом здесь является то, что они делали
деньги из идей, в то время как отсутствие новых идей ввергало в убытки даже
солидные корпорации. Таким образом, в качестве движущей силы Интернет-экономики выступало новаторство предпринимателей,
а не капитал. В большинстве случаев они не инвестировали собственные средства.
Они также сильно не рисковали (разве что своими мечтами или полученными за эти
мечты кредитами), если не считать несколько случаев лишения права выкупа
заложенного имущества. Потерпев неудачу, они всегда могли вернуться в свои
гаражи, в свои учебные заведения либо на свою высокооплачиваемую работу в
корпорации и... к новой мечте. Таким образом, они не были склонными к риску
предпринимателями, как в историческом описании Зомбарта.
Не являлись они и технарями-новаторами согласно предложенной Шумпетером интерпретации предпринимательства. Кто-то
являлся, кто-то нет. Некоторые были скорее превосходными продавцами, нежели
замечательными инженерами. Однако все они могли превратить свою способность
придумать новые процессы и новые продукты в бизнес-проекты,
адаптированные к миру Интернета, миру, который придумали не они, а уж тем более
не они его сотворили.
Реализация потенциала превращения интеллекта в средство получения прибыли
стала краеугольным камнем предпринимательской культуры Силиконовой долины и Интернет-индустрии в целом. Идеи продавались готовым пойти
на риск предпринимателям, что делало возможным вложение венчурного капитала,
который позволял трансформировать эти идеи в бизнес. И эти же идеи,
материализованные в виде компаний (производивших продукцию или не имевших ее,
получавших прибыль или бездоходных), продавались инвесторам посредством
размещения ценных бумаг на фондовом рынке. Помимо того
что подобный механизм серьезнейшим образом влияет на новую экономическую
логику, он также определяет характер культуры, на которой основывается
инновационная деятельность предпринимателей. Это культура, высшими ценностями
которой являются количество заработанных денег и скорость, с которой они были
заработаны. Это выходит за рамки обычной человеческой алчности. Умение делать
деньги становится критерием успеха и, что важно, свободы, в сравнении с
традиционным корпоративным миром. Единственный способ, позволяющий
предпринимателям освободиться от капитала, это научиться
самим привлекать капитал таким образом, чтобы быть в состоянии
контролировать достаточно большую часть будущего богатства, которое придет
вместе с инвесторами. Поэтому фондовые опционы оказались главным механизмом,
связывающим свободу личности с предпринимательством.
Далее, в бурлящем мире инноваций единственным средством
измерить конкурентоспособность и заслужить уважение среди равных, а также
внушить страх корпоративному истеблишменту становятся деньги. При этом
способ зарабатывания денег в Интернет-бизнесе
определяет характер его предпринимательской культуры, отличающий ее от других
нацеленных на добывание денег культур, скажем Уолл-стрита.
В то время как финансовые инвесторы пытаются делать деньги на
своих прогнозах будущего состояния рынка или просто держа пари на него, Интернет-предприниматели торгуют будущим, потому что они
верят, что смогут построить его. Используя свой технический опыт и знания, они
создают продукты и процессы, которые, по их убеждению, смогут завоевать рынок.
Следующий важный шаг - убедить финансовые рынки в том, что будущее начинается
именно здесь, а затем попытаться во что бы то ни стало
продать эту технологию пользователям, произведя соответствующую прогностическую
подготовку. Суть подобной стратегии - изменить мир при помощи технологии, чтобы
потом оказаться вознагражденным деньгами и властными полномочиями через
посредство финансовых рынков. Основу этой предпринимательской культуры образует
способность трансформировать технологическое ноу-хау и коммерческое предвидение
в финансовые ценности, а затем превратить некоторые из этих ценностей в
наличные, чтобы тем или иным способом сделать данное предвидение реальностью.
В своей нынешней реинкарнации Интернет-предприниматель представляет собой
двуглавое существо. Технобизнес-предприниматели не
смогли бы реализовать ни одно из своих начинаний без готовых
рискнуть своими деньгами инвесторов. Последним для собственного
преуспевания требуются творцы-созидатели, при наличии которых они могут себе
позволить оторваться от более широких финансовых кругов, выступив в роли
сторожей при новых источниках создания богатств. Зачастую они ненавидят друг
друга. Однако им невозможно избежать симбиотических отношений между собой, и
поэтому Интернет-предприниматель в социальном смысле - это уже не какая-то
отдельная личность, несмотря на всю ту мифологию, что зачастую окружает героев
сетевой экономики. Он представляет собой некую совокупность людей и
организаций, включающую в себя изобретателей, технологов и предпринимателей,
готовых рискнуть своими венчурными капиталами. Все они объединяются в единое
целое в процессе производства и внедрения технических новшеств, которое в
конечном итоге как раз и делает возможным создание компаний, зарабатывание денег и в качестве побочного результата
появление новых технологий, товаров и услуг. В ходе этого процесса происходит
интернационализация отношений между капиталом и инновациями. Предприниматель,
вкладывающий свой венчурный капитал, в значительной степени является частью
процесса внедрения новшества, которое он (или она) определил как перспективное.
Он (или она) лелеет это новшество, видоизменяет его, формирует его
маркетинговый образ. С другой стороны, технари-новаторы и производители своими
разработками интернационализируют капитал посредством фондовых опционов, а их
бизнес-план имеет своей целью оказать воздействие на капитализацию рынка. Как я
покажу в следующей главе, качество изготовления и инновационный дизайн
по-прежнему имеют решающее значение для экономики данного типа, однако
совершенство научных исследований и выверенность
производственного процесса сосуществуют с осознанной ориентацией на финансовый
рынок как инстанцию, выносящую окончательное решение в отношении эффективности
деятельности данной компании.
Предпринимательская культура - это прежде всего
культура денег. Денег в таких ошеломляющих количествах (согласно бытующему
мифу), что любые усилия здесь окупаются с лихвой. Однако в то же время это еще
и культура труда, трудоголизм. В этом отношении она
связана с трудовой этикой традиционных промышленных предпринимателей. Однако
тот факт, что вознаграждение по своему характеру является внешним (деньги), а
не внутренним (пуританская мораль самосовершенствования посредством честного
труда), имеет для данной культуры весьма существенные последствия. Личные
сбережения оказываются менее важными, нежели вложение денег в акции, так что
идеи, трудовая деятельность и накопление собственного богатства имеют тенденцию
сливаться в единый процесс. Уверенность в завтрашнем дне способна обеспечить
активное построение будущего, а не отказ от него в угоду предусмотрительному накопительству. В этих условиях система потребления
организуется по модели сиюминутного удовлетворения, в корне отличной от модели
отсроченного удовольствия, характерной для буржуазной предпринимательской
культуры («учись, сынок, продолжай работать, и жизнь вознаградит тебя за это в
старости!»). Указанная модель сиюминутного удовлетворения материализуется в
товарах и услугах, не доступных большинству смертных. При этом мы становимся
свидетелями даже не показного, а чрезмерного потребления, то есть приобретения
потребительских товаров, не приносящих особой пользы их владельцам, однако
способных доставить им удовольствие в те немногие моменты, когда они
оказываются свободными от своей работы. Внушительных размеров особняки,
множество самых разнообразных транспортных средств самого экстравагантного
вида, эксклюзивный отдых, пусть даже и не очень частые, но необычные вечеринки,
фешенебельные курорты и личные инструкторы по медитации. Это чрезмерное
потребление сочетается с удовольствиями пребывания в атмосфере непринужденности
на работе и дома, включая индивидуалистический стиль одежды и фасоны причесок,
что идет вразрез в правилами
поведения, ассоциирующимися с традиционным корпоративным миром. Таким образом, Интернет-предприниматели, по-видимому, одновременно
являются ниспровергателями традиций и поклонниками золотого тельца, который
представляется им символом своего личного триумфа.
Предпринимательская культура данного типа пересекает этнические границы,
поскольку она, несомненно, в большей степени многонациональна и глобальна, чем
любая другая из известных истории культур. Частым ее спутником становится
неустроенность личной жизни, поскольку семьи, мужья и жены неизбежно приносятся
в жертву этому неодолимому влечению к технике, деньгам и власти. Это в основном
мир одиночек, не имеющих времени на поиск настоящих спутников жизни и
довольствующихся лишь случайными связями. В отличие от жен
предпринимателей-буржуа XIX века, большинство женщин сейчас следуют своим путем
и либо сами становятся предпринимателями, либо, будучи деловыми партнерами
предпринимателей, приспосабливаются к соответствующим правилам и делают свою
собственную профессиональную карьеру, ведя при этом столь же беспорядочную
жизнь. Партнерство носит не экспрессивный, а инструментальный характер. Уровень
гражданского участия здесь намного ниже, чем по Америке в целом. Социализация
сотрудничества в Силиконовой долине оказывается на 22% ниже, чем в среднем по
США. Основной причиной низкой степени социализации и гражданского участия является
нехватка свободного времени, поскольку работа поглощает все имеющееся время и
энергию (Koch and Miller, 2001). Индивидуализм становится нормой.
Предоставленные самим себе, предприниматели используют дополнительную дозу
адреналина для подстегивания своего стремления к
творческой деструкции, приводящей в конечном итоге к деструктивному творчеству.
То есть к созданию мира богатств в виде денег и
технологий, процветающего на руинах общественной и личной жизни, принесенных в
жертву в ходе данного процесса.
Предпринимательство как весьма важный аспект культуры Интернета «входит в
дело», вписавшись в новый исторический поворот: оно делает деньги из идей, а из
этих денег - товары, тем самым ставя капитал и
материальное производство в зависимость от силы разума. Интернет-предприниматели
скорее творцы, нежели бизнесмены, более близкие к артистической культуре, чем к
традиционной корпоративной культуре. Однако их искусство одномерно: они уходят
от общества, поскольку источником их преуспевания является техника, и
поклоняются золотому тельцу; обратная связь с окружающим миром становится у них
все слабее и слабее. В конце концов, стоит ли обращать внимание на этот мир,
если они переделывают его в своем воображении? В то же самое время Интернет-предприниматели являются и художниками, и
прорицателями, и корыстолюбцами, за техническим мастерством которых скрывается
их социальный аутизм. Самостоятельно, основываясь только на своей специфической
культуре, они бы никогда не смогли создать среду, базирующуюся на сетевой организации
и коммуникации. Однако их вклад был и продолжает оставаться крайне необходимым
для динамики многослойных культур, положивших начало миру Интернета.
Культура Интернета
Теперь я хотел бы обратиться к вопросу сопряжения четырех слоев культуры,
которые, взаимодействуя друг с другом, породили Интернет и принимали участие в
его формировании. На вершине этого культурного конструкта, приведшего к
созданию Сети, располагается техномеритократическая
культура научного и технологического совершенства, обязанная своим
происхождением, главным образом, большой науке и академическим кругам. Эта техномеритократия была «завербована» для выполнения миссии
завоевания глобального господства (или контргосподства)
силой знаний, однако она сохранила свою независимость, опираясь на сообщество
равных как на основу ею самой определяемой легитимности.
Культура хакеров конкретизировала меритократию, укрепив внутренние границы
сообщества приобщенных к технике и сделав его независимым от властей. Только
хакеры могут судить хакеров. Только умение разработать какую-либо технологию
(безотносительно к мотивации), чтобы затем использовать ее вместе с остальным
сообществом, считается здесь ценностью, достойной уважения. А самой главной
ценностью для хакеров является свобода, в частности свобода доступа к
технологиям и использования их так, как они посчитают нужным.
Реализация потенциала сетевой организации всевозможными общественными сетями
привела к образованию онлайновых сообществ, которые реконструировали общество, способствовав при этом резкому расширению сферы охвата и
применения компьютерных сетей. Их члены разделяли технические ценности меритократии
и поддерживали веру хакеров в ценности свободы, горизонтальной коммуникации и
интерактивного сетевого взаимодействия, однако они соотносили их со своей
общественной жизнью и не занимались техникой ради техники.
Наконец, Интернет-предприниматели открыли новую
планету, населенную удивительными техническими инновациями, новыми формами
общественной жизни и независимыми индивидуумами, техническая компетенция
которых давала им широкие полномочия по отношению к основным общественным
нормам и институтам. Они сделали следующий шаг. Вместо того чтобы окопаться в
общинах, построенных вокруг Интернет-технологий, они
предпочли захват власти над миром при помощи силы, появившейся благодаря этим
технологиям. В нашем мире это, по существу, означает возможность заработать
деньги, больше денег, чем кто-либо еще. Таким образом, ориентирующаяся на
получение прибыли предпринимательская культура продолжала завоевывать мир, в
ходе этого процесса превратив Интернет в основу нашей жизни.
Культура Интернета - это культура, построенная на
технократической вере в прогресс человечества под воздействием техники,
принятая сообществами хакеров, развивающимися на основе свободного и открытого
технического творчества, внедренная в виртуальные сети, ставящие своей целью
построение нового общества, и материализованная вдохновленными прибылью
предпринимателями в творениях новой экономики.
Ссылки на публикации
Csikszentmihalyi, Mihaly
(1997) Creativity: Flow and the Psychology of Discovery and Invention.
Ссылки на электронные источники
www.SiliconValley.com Сайт, посвященный культурам
Силиконовой долины.
www.hackerethic.org Источники по
культуре хакеров, на основе книги Пекки Химанена "The Hacker Ethic and
the Spirit of the Information Age" (
www.nettime.org Базирующийся в Амстердаме обзор
сети альтернативных культур Интернета.